Для затравки.

В 38–м году овечий мор, малярия, сель и голод объяли Кейбадиан после ссоры его жителей с муллой уль–Вайсом. Старик явился из Афганистана, требовал у сельчан арбу кормовых тыкв в обмен на духовное спасение. Когда же отказали мулле, он наслал в село вредоносных джиннов, и никто в райкоме не мог найти на них управы. Даже уполномоченный НКВД, уважаемый Мир–Али поотключал телефоны и взял отпуск, чтобы не связываться с муллой.
"От имени и по поручению советской власти даю час на отзыв джиннов из растущего в счастье Кейбадиана!" — звонко приказал мулле председатель Джовик. Он только что прибыл из Сталинабада, со съезда Верховного Совета.
Мулла гнусно хохотал в ответ: "Мне ли ты приказываешь, жалкий таджик? Мои древние афганские заклинания — вот настоящая власть".
"Что ж, ты узнаешь силу советской власти", — ответил Джовик, и вечером в чайхане в присутствии всего Кейбадиана состоялся овеянный легендой поединок.

Мулла явился туда с древним афганским манускриптом. Джовик — со стенограммой ХVII съезда партии.

Чайханщик Адыл брякнул шумовкой о казан.
— Були–були–були–були, — забулькал на топчане мулла.
— СССР не думает угрожать кому бы то ни было и тем более ≈ напасть на кого бы то ни было. Но мы не боимся угроз — чеканил спокойный Джовик.
— Гулю–гулю–гулю, — страшно гулькал старик.
— получат сокрушительный отпор, чтобы впредь не повадно было совать свое свиное рыло в наш советский огород — сверкал очами Джовик.

Мулла краснел, раздувался, и вот, вскричав, он схватил манускрипт и, в ужасе размахивая руками, скрылся из села вместе со своими джиннами.

Алексей Торк. Рассказы. Опубликовано в журнале «Дружба Народов» 2007, №4.

Хури-хури

В канун Рождества наши предки взяли духовые ружья и пошли в лес. Убили несколько обезьян, мясо стали коптить. Когда мертвую обезьяну подносишь к костру, от жара ее черты искажаются будто в улыбке, руки шевелятся сами собой. Кто-то нашел, что выражение лица мартышки в этот момент сильно напоминает жену вождя, занятую приготовлением кукурузного пива. Шутка имела успех. Каждый норовил сунуть свою обезьяну ближе к огню некоторые сами от смеха чуть в костер не попадали. Тальке глухой не участвовал в общем веселье. Бедняга решил, что смеются над ним, обиделся и с досады ушел в чащу.

Возвращался он поздно вечером. Отблесков костра нигде не было заметно. Не сразу отыскав поляну, на которой располагался лагерь, индеец застал товарищей спящими и, похоже, давно - огонь погас и даже угли остыли. К счастью, он вспомнил, что проходя по лесу, видел в отдалении струйку дыма - примерно там, где над деревьями возвышалась скала. Теперь он заспешил в том направлении, надеясь раздобыть головешку.

Вот и скала, в ней пещера. У костра дремлет старушка. Опасаясь разбудить спящую, индеец приблизился. Костер был сложен из человеческих костей. Взяв две из них в руки, глухой бросился прочь, но не прошел и ста шагов, как кости погасли. Он повернул назад, но теперь старуха проснулась.

- Зачем ты сюда явился? - процедила она неожиданно злобно.

- Мне бы огня, а то наш погас, - ответил индеец.

- А ты не смеялся над мертвыми обезьянами? - перешла старушка на шепот. Она отвернулась, так что глухой не сразу понял вопрос, догадаться о смысле которого он мог только по движению губ.

- Нет, нет, я не смеялся, я рассердился, сбежал от них в лес, - лепетал он.

- Знаю, знаю, - успокоилась ведьма. - а теперь слушай: сейчас к вам на стойбище сыночки мои придут, хури-хури. Ты как пойдешь туда, спрячься в какой-нибудь яме, чтобы тебя не заметили!

Глухой послушался. В полночь задул ветер, грянул гром и продолжал грохотать не переставая. Из зарослей выбежали хури-хури, громко и бодро крича:

- Хури-хури-хури-хури!

Они подбежали к спящим, вырвали им глаза и скрылись так же внезапно, как появились.

Утром человек выбрался из укрытия. Слепые беспомощно толкались, падали и просили отвести их домой. Глухой связал их веревкой и повел к обрыву над озером, что у подножья горы Сумако.

- А теперь перед вами канава, все разом - прыг! - скомандовал он. Слепые кувырком полетели в воду и превратились в лягушек.

Через некоторое время после того, как случилась эта история, охотники проходили мимо старого дуплистого дерева.

- Хури-хури-хури-хури! - послышалось из дупла.

Индейцы кинулись собирать хворост. Обложив валежником ствол и насыпав поверх жгучего перца, подпустили огня. Задыхаясь и кашляя, хури-хури вылезли наружу и падали в пламя. Тех, кто корчился дольше других, добивали палками. Вдруг появилась девушка хури-хури с необычно светлой кожей. Она сумела забраться по стволу вверх и, вцепившись в ветки, принялась молить о пощаде; говорила, будто никого еще в жизни не убивала. Нашелся холостяк, который привел ее к себе в дом. Из этого вышло мало хорошего. Молодая жена завела такой обычай: подзовет какого-нибудь мальчика, якобы, поискать у него вшей в волосах, а сама возьмет и задушит, а мозг высосет. В конце концов она и у мужа высосала мозг и убежала в лес. Там у нее родился сын. Эта парочка произвела на свет новых хури-хури, расплодившихся взамен прежних.

"Мифы индейцев Южной Америки"

У нас без 3д чудаков бреда хватает.

Изгнание Бэтмена и черепахи (боян, но может кто-то не видел)

P.S. Это ж какое нужно воображение, чтоб зарегить домен "шерстянаякража.рф"?

Английский художник Луис Уильям Уэйн (Louis William Wain) (1860 - 1939) известен многочисленными рисунками кошек, которые совсем-совсем как люди. Они ходят на задних лапах, носят одежду и имеют совершенно человеческие выражения и мимику морд, простите, лиц. Играют на музыкальных инструментах, пьют чай, играют в карты, рыбачат, курят и слушают оперу. Последние годы жизни Уэйн страдал от шизофрении. Его всегда считали странным человеком: он постоянно путался и не мог отличить факты от вымысла. Постепенно его эксцентричность превратилась в психическое заболевание. Он был помещён в лечебницу, где и провел последние годы жизни. Его работы этого периода характеризуются яркими оттенками и цветами, сложными абстрактными узорами, хотя основная его тема — кошки — долгое время оставалась неизменной, пока не была окончательно вытеснена фракталоподобными узорами.

© эти ваши интернеты

Интересно и в то же время печально наблюдать за прогрессированием шизофрении по рисункам.